Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

Над башнями Нотр-Дама висела полная луна. Тео посмотрела на белокурую голову, что лежала у нее на плече и, улыбнулась: "Как с ней спокойно. И не страшно совсем. А она хорошенькая, на Марту чем-то похожа".

От Жанны пахло свежестью и немного — вином. Она пошевелилась, и сладко зевнув, шепнула: "Ты тоже спи, я завтра с утра встану и поесть приготовлю, салат так и не сделали".

— Из-за твоих устриц, — тихо рассмеялась Тео и, на мгновение, подняв руку, тут же ее опустила. "Нет, нет, — сказала себе девушка, — нельзя. И не думай ее даже трогать".

— Ты очень красивая, — серые глаза Жанны блестели серебром. "Я видела картинку, в лавке, дорогая, а раме золоченой. Там греческие богини были нарисованы. Одно лицо с тобой и фигуры такие же".

— Спи, — сердито велела Тео, натягивая простыню им на плечи. "И кожа, какая белая, — беспомощно подумала она. "Как у Марты, словно сливки самые лучшие".

Жанна быстро поцеловала ее в губы, и, отпрянув к стене, испуганно проговорила: "Я больше не буду. Я просто…, попробовать хотела…, в тюрьме рассказывали".

— Что рассказывали? — сама того не ожидая, спросила Тео.

Жанна приподнялась и что-то зашептала в смуглое, маленькое ухо. Тео почувствовала, что краснеет.

— Но я вижу, тебе неприятно, — заключила Жанна и отвернулась к стене. "Извини, — донесся до Тео сдавленный голос.

— Мне приятно, — сказала девушка, целуя прядь белокурых волос. "Правда. Только я ничего не умею".

— Я тоже, — всхлипнула Жанна. "Если того сержанта не считать".

— Не думай о нем, — велела Тео, и, ласково проведя губами по стройной шее, попросила: "Поцелуй меня еще раз".

— Как хорошо, — подумала она потом, тяжело дыша, припав к розовым, мягким губам, целуя маленькую грудь. "Господи, как хорошо, я и не знала, что так бывает. Не думала".

Потом она рассмеялась и нашла на полу бутылку: "Тут еще вино осталось, хочешь? Дай, — Тео выпила и, наклонившись, прикоснулась к губам Жанны. "Очень вкусно, — томно сказала та. Тео, почувствовав ее ловкую руку, — едва слышно застонала.

— А вот теперь, — Тео погладила по щеке устроившуюся у нее под боком Жанну, — спать. А то светает уже.

Девушка поерзала и робко, попросила: "Ты только не бросай меня, Тео, пожалуйста. Хотя бы немного побудь со мной".

— Я, — Тео поцеловала белый лоб, — буду с тобой всегда. Обещаю, моя дорогая воровка.

Жанна счастливо рассмеялась. Тео, обнимая ее, заснула. Она спала крепко, чуть посапывая, чувствуя рядом спокойное, тихое тепло, размеренно, глубоко дыша.

Мадам Ленорман поднялась по лестнице и прислушалась — из-за хлипкой двери каморки доносился низкий, страстный голос:

— Какой преступницей, каким исчадьем злаЯ стала для себя самой! Я проклялаИ страсть, и жизнь свою. Я знала: лишь могилаСкрыть может мой позор; я умереть решила.

— Даже мороз по коже идет, — восторженно сказала Жанна. Мадам Ленорман усмехнулась. Просунув голову в каморку, она увидела, что белокурая девушка сидит на кровати, заглядывая в томик Расина. Изящные пальцы быстро крутили шелковые цветы.

— Так, — пожилая женщина посмотрела на Тео, — идем со мной. Ты, Жанна, приведи в порядок ее платья, не след на прослушивание неряхой приходить. И прическу ей сделай, потом.

Девушка соскочила с кровати: "Я сначала цветы сдам. Куплю мыла хорошего и эссенции ароматической, только вот какой?"

Мадам Ленорман оглядела Тео с ног до головы. Пощелкав сухими пальцами, она коротко велела: "Розы. Пошли, — она подтолкнула Тео, — что стоишь".

Они спустились вниз. Тео, вдохнув запах лаванды, осмотрела большую, с высоким потолком, обставленную старой мебелью комнату: "А я тут никогда и не была, она же к себе постояльцев не пускает".

— Так, — сказала мадам Ленорман, садясь в кресло, забирая у нее книгу, — "Федра", значит. Давай второе явление с самого начала, я буду за Энону, я ее реплики наизусть помню, хоть и, — тусклые глаза женщины внезапно заблестели, — двадцать лет прошло, как я ее последний раз играла.

Тео оглянулась и застыла — на потрепанных шелковых обоях висели афиши — десятки пожелтевших листов. "Мадемуазель Клерон в роли Федры, мадемуазель Ленорман в роли Эноны, — прочла она, и тихо сказала: "Я и не думала, мадам…"

— За осанкой следи, — велела мадам Ленорман. Поднявшись, взяв Тео за плечи, она сильно потянула.

— Вот так, — сказала она удовлетворенно и, вскинув голову, прочла:

— Бессмертные! Ужель к людским слезамВы равнодушны? Нет в вас жалости нимало?

— О, эти обручи! О, эти покрывала!Как тяжелы они! Кто, в прилежанье злом,Собрал мне волосы, их завязал узломИ это тяжкое, неслыханное бремяНедрогнувшей рукой мне возложил на темя? —

подхватила Тео и поняла: "Господи, и вправду- голова отчего-то заболела".

— Верю, — коротко улыбнувшись, сказала мадам Ленорман и продолжила.

— Я тебе дам записку для Клерон, — мадам Ленорман наклонила над чашкой Тео серебряный кофейник. "Она с тобой как следует, позанимается, месье Бомарше — это хорошо, но что касается труппы — к ней больше прислушиваются. Задатки у тебя отличные, Клерон тебя натаскает, и на сцену пойдешь".

Тео поднесла к губам чашку: "А вы с ней хорошо знакомы, с мадемуазель Клерон?"

Тонкие, бесцветные губы усмехнулись: "Даже очень. Близко, можно сказать. Она от меня, правда, потом ушла, к Смарагде. Была тут у нас такая русская княгиня, Голицына. Они друг друга очень любили, конечно. Смарагда ее в Россию хотела увезти, да умерла. Клерон себе места от горя не находила".

— А вы? — тихо спросила Тео. "Почему, — она обвела рукой комнату, — тут?"

Мадам Ленорман помолчала: "В мужчину влюбилась. Все наши беды, дорогая моя, от этого — так что ты осторожней".

— Я и не собираюсь, — хмуро ответила Тео и махнула рукой.

— Я тоже не собиралась, — мадам Ленорман откинулась на спинку кресла. "Мне уже за тридцать было, думала — не случится со мной такого. Он еще и женатым оказался, но дворянин есть дворянин — дом этот мне купил, и дочку нашу признал".

Тео увидела на комоде красного дерева миниатюру — кудрявая, темноволосая девочка держала на руках белого котенка и улыбалась.

Мадам Ленорман перехватила ее взгляд: "Умерла, как ей семь лет было, от горячки. Аделиной звали. То дело давнее. Отдохнула? — она отставила чашку: "Вставай, у нас еще половина "Федры" впереди, а потом: "Береника".

Поднимаясь по лестнице к себе в каморку, Тео вспомнила сухой смешок мадам Ленорман: "Рокур, конечно, будет к тебе приставать, она никого не пропускает, но ты ей сразу дай понять — занята, мол".